На сей раз поговорим о том, насколько слаженно работает дуэт федерального бюджета на очередную трехлетку 2024-26 годы и экономики. В силах ли она, пополняя бюджет доходами, если не вполне избавить его от дефицита, то хотя бы ужать до минимума, и тем самым дать власти возможность выполнить социальные обязательства?
Если послушать заявления чиновников на недавнем Московском финансовом форуме, а также их комментарии к проекту нового основного закона страны, то волноваться нечего, всё схвачено могучим предвидением. Но когда сопоставляешь казённый оптимизм с мнениями аналитиков, крупных независимых экономистов, а также опросами предпринимателей, то оптимизм куда-то улетучивается.
Этот контраст виден, что называется, невооруженным глазом. Премьер Михаил Мишустин на финансовом форуме заявил:
- Российская экономика проходит через масштабную трансформацию, односторонний разрыв западными партнёрами прежних хозяйственных связей обострил многие вопросы, но наиболее сложный период пройден.
Глава правительства, пишет ТАСС, также обратил внимание, что "в прошлом году никто из зарубежных экспертов не ожидал, что при таком колоссальном давлении валовый внутренний продукт просядет всего на 2%". По его словам, России при стабильной ситуации на рынке труда и высоких темпах инвестиций удалось плавно адаптироваться к новым вызовам и довольно быстро вернуться к устойчивому росту.
Но в проект бюджета на 2024 г. заложен прогноз Минэка, что ВВП вырастет более чем на 2%. Это значит, что, с учётом продолжающейся девальвации рубля, экономика вряд ли компенсирует падение на 2% в 2022 году, а, скорее всего, продолжит падение. И где здесь «устойчивый» рост?
Глава Минфина Силуанов был менее категоричен, предположив: «Всё это позволяет надеяться, что в 2024–2026 годах экономика РФ будет расти темпами выше 2% в год» Впрочем, министр добавил, что «не стоит полагаться только на благостные прогнозы и нужно быть готовым к самым разным сценариям». Соломки подстелил?
Вот и ЦБ осторожничает. По его прогнозу, в 2023 г. ВВП вырастет не более чем на 1,5-2 %. Но поскольку за первое полугодие экономика, по Росстату, выросла на 1,6%, то во втором она или обречена на стагнацию, или едва закроет прошлогодний спад в 2%. А в 2024 г. ЦБ прогнозирует рост и вовсе на 0,5-1,5% против 0,5–2,5% в июльской версии, хотя в проект бюджета заложен ежегодный рост на 2,2-2,3%. То есть, оптимизмом премьера, Минэка и Минфина, не пахнет. На прошлой неделе опубликован октябрьский консенсус-прогноз FocusEconomics по России, предполагающий увеличение ВВП в 2024-м на 1,2%. Время покажет, кто прав.
Осторожность ЦБ и аккуратность Силуанова оправдались. Новости пока совсем не оптимистические. Все надежды на скорое укрепление рубля испарились: на прошлой неделе он к доллару вновь одолел критическую черту в 100 пунктов, а евро в 105 руб. Можно радоваться, что только за сентябрь дефицит бюджета сократился на 662 млрд. руб. (до 1% ВВП), но рубли-то нынешние – не то, что давешние, с душком.
«Повода для беспокойства по-прежнему нет. <...> Такое чрезмерное внимание к курсу доллара, оно возможно с эмоциональной точки зрения, но, скорее, это рудименты прошлого всё-таки», — цитирует пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова «Интерфакс». По его словам, россиянам «нужно привыкать жить в рублёвой зоне» и не чувствовать себя «столь зависимыми от курса доллара».
Песков уточнил, что макроэкономическая стабильность в РФ «полностью обеспечивается действиями макрорегулятора и правительства, «поэтому здесь никаких оснований для беспокойства нет».
Ой ли? В тот самый момент, когда доллар взял новую высоту, Минфин презентует сенаторам проект бюджета-2024, в который заложен среднегодовой валютный курс в 90 руб. за доллар. Аналитики не исключают, что доллар будет дорожать и до 120 руб., но его «относительно здоровый коридор» находится в пределах 85–95 рублей. И «действия макрорегулятора», задирающего контрольную ставку, только подгоняют инфляцию, а вот падение рубля не останавливают. Ведь баланс валюты на рынке по-прежнему, и как видно – надолго, колеблется не в пользу России. Ранее, кстати, сотрудники Минэнерго и Минсельхоза объясняли, что налоги и внутренние цены в РФ жестко привязаны к текущему валютному курсу.
Словом, «рублевая зона», в которой, по словам Пескова, живут россияне, имеет весьма условные границы. А ведомства иной раз в них не ориентируются, что и показала история с ценами на горючее. Уполовинив выплаты нефтяникам по так называемому демпферу, Минфин устроил кризис на рынке, который обошёлся россиянам почти в 100 млрд. руб. переплаты за бензин. Это – цена затянувшихся межведомственных дискуссий. А сколько их будет ещё?
На истории с топливом хорошо видно, как дисбаланс валюты искажает рыночные рублёвые цены. В результате бизнес всё чаще переходит на бартер, популярный в хаосе начала 90-х. А бартер, в свою очередь, режет поступление дохода казны, и она в следующем году из-за подобных ловушек может потерять примерно 1 трлн., предупреждают аналитики. Не потому ли крупный экономист Игорь Липсиц назвал доходы бюджета-24 липой?
Но коли так, и экономика обречена на стагнацию, хуже которой, по словам академика Абела Аганбегяна, трудно что-то ещё представить. А нынешняя стагнация плюс инфляция превратилась в большее чудовище – стагфляцию. Коварство этой трясины в том, что она вымучивает предпринимателей психологически – не предскажешь, что будет через год, тем более – через три. Потому деньги не превращаются в инвестиции. И не только убежавшие из страны. По данным Владимира Гамзы, председателя совета Торгово-промышленной палаты РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике, сегодня сбережения государства, бизнеса и граждан на счетах в стране и за рубежом составляет около 170 трлн руб., больше годового ВВП. «Этого, – говорит эксперт, - более чем достаточно, чтобы обеспечить значительный рост инвестиций в основной капитал и опережающий рост экономики». Однако под влиянием стагнации владельцы этих денег уподобляются скупому рыцарю, чахнущему над своими сбережениями. По словам Гамзы, за последние 30 лет Россия примерно в 1,5 раза больше вывозила за рубеж, чем поступало в страну прямых иностранных инвестиций. За вывезенные в эти годы средства, по мнению Александра Хаминского, руководителя Центра правопорядка Москвы и Московской области, можно было построить экономику, равную китайской.
Между тем, капитал – кровь экономики. И как только его поступление хиреет, экономический организм впадает в спячку, а то и деградирует до прединсультного состояния, если стагнация затягивается. Тем более, сейчас, когда доступ к иностранному капиталу почти отрезан. В последние 15 лет, по данным Росстата, доля инвестиций в основной капитал по отношению к ВВП составляла 20–22%. Это, по словам Дмитрия Кувалина, замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, очень низкий уровень для страны.
По данным Гамзы, инвестиционная активность за последние годы ещё хуже: 17–18% ВВП. Мировой опыт свидетельствует, что опережающий рост могут обеспечить капиталовложения не менее, чем 25% ВВП. И Кувалин считает такую долю минимальной, приводя в пример страны, лидирующие по темпам экономического роста и технологической модернизации: в Китае за последние годы доля инвестиций неизменно превышала 40% ВВП, в Индии — 28%, в Южной Корее — 30%.
В том числе и по этой причине Россия фантастически отстаёт по инновациям: доля предприятий, которая их использует, составляет 9%. В развитых странах показатель начинается в 55% и достигает 80%.
Абстрактные цифры важны, однако они впечатляют не так, как живые картинки. Например, «единороги». Так с недавних пор стали называть кампании с капитализацией $1 млрд и выше. Например, Uber, один из крупнейших в мире. Его доход в 2018 г., ещё до выхода на IPO (первое публичное размещение акций для продажи на фондовом рынке) составил $10 млрд. «Единороги» могут превращаться в ещё более фантастических «существ»: например, в «гектокорнов» – стартапы, перешагнувшие отметку в $100 млрд. Такой путь прошла, в частности, космическая компания Илона Маска SpaceX.
«Единороги» отличаются от обычных фирм. Во-первых, тем, что все они венчуры (готовые к риску). Во-вторых, они предлагают решение какой-либо глобальной проблемы. Тот же Uber удешевил аренду автомобилей и вызов такси. Сразу скажу, сегодня в России нет ни одного «единорога». Одни мечты про импортозамещение.
До 2019 года была одна компания — «Авито». Однако после сделки с южноафриканским холдингом Naspers, купившем долю 99,6% капитала компании, «Авито» перестала считаться «единорогом».
На титул «единорогов» претендовали Mail.ru Group и «Яндекс». Первая ушла с дистанции в 2008 году после падения капитализации. А «Яндекс» в ноябре 2022 года объявил о разделении бизнеса — международные части стали самостоятельными. Короче, в России «единороги» гибнут ещё на стадии эмбрионов.
Кроме периодического скатывания в очередную стагнацию, другая не менее важная причина отсутствия «единорогов» в России в том, что страна никак не сползет с углеводородной иглы и добычи других ископаемых. А в таких компаниях основные акционеры – либо монополисты, либо тесно связаны с государством. В мире же будущие «единороги» - компании, в которых не до конца проявился мощный потенциал инноваций, и он не только прозрачен простым людям, готовым рискнуть на покупку акций, но и соблазняет необычно высокой доходностью вложений. У того же Uberа средняя прибыльность первоначальных инвестиций составила 767% - рекорд среди всех «единорогов». Вот почему их акции расхватывают, словно горячие пирожки.
Эксперты Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ изучили среду обитания «единорогов». По их данным, на конец июня 2023-го в мире насчитывается 1531 таких стартапов, рождающих технологические новации. Больше всего их в США – 745. Но не только там. Как минимум каждый четвертый «единорог» (412) в БРИКС. Для сравнения: во всем Евросоюзе их пасётся примерно 124. В Англии, по данным академика Аганбегяна, 27 «единорогов». Китай имеет 400 таких фирм, в Индии 74, в Польше 80, в Эстонии 4. «Вот вам примеры,- говорит академик. - А у нас ни одной!»
Нет, Россия тоже мечтает. «В недавно опубликованной Концепции технологического развития России до 2030 года поставлена цель увеличения числа малых высокотехнологичных компаний в три раза, а крупных – в пять раз», – напомнили эксперты ВШЭ. Это амбициозные планы, и они обостряют задачу поиска источников инвестиций, в том числе венчурных. Но владельцы каких компаний в здравом уме клюнут на такую авантюру, когда экономика в стагнации?
Нужны ли «единороги» экономике? Эксперты единодушны: да! Самый очевидный и почти сразу ощутимый положительный эффект – «появление новых высокопроизводительных рабочих мест в технологическом секторе, появление новых продуктов и услуг на основе наиболее передовых технологий», - говорит Тюрчев. Между прочим, страна задыхается от дефицита кадров, с чем ЦБ напрямую связывает торможение экономики.
И вот – запоздалый сюрприз от Росстата: впервые с 2009 г. производительность труда в России упала на 3,6% в 2022 г…
Для экономики страны наличие «единорогов» дает прямой и косвенный положительный эффект, говорит руководитель направления массовой акселерации «Национальной технологической инициативы» Сергей Синегубкин: «Прямой эффект – налоги от деятельности компании. А косвенный – это популяризация малого технологического предпринимательства», – пояснил он. И если развивать меры поддержки, в частности, на основе создаваемого Минэкономразвития Реестра малых технологических компаний, то в течение ближайших 5–10 лет в стране появится много успешных стартапов.
Кроме ускоренного повышения производительности труда, рождение даже одного «единорога» стало бы ярким сигналом, который мог бы сподвигнуть крупнейших мировых венчурных инвесторов внимательнее присмотреться к российским компаниям, считает Тюрчев. Но, увы, предпосылок к тому, чтобы Россия забеременела хоть одним «единорогом» всё меньше и меньше. «Государство и институты развития, по всей видимости, постепенно отказываются от поддержки венчурной модели развития стартапов», - считает Тюрчев:
- Здесь нужно понимать, что «единороги» – поясняет эксперт, - это именно порождение венчурного рынка. Инвесторы в поиске потенциальных «единорогов» ищут не ренты, а взрывного роста стоимости компании. Ожидание этого роста может растянуться на несколько лет и сопровождаться дополнительными возрастающими затратами на исследования и разработки, выход на новые рынки, рекламу.
Это рискованные инвестиции, которые могут и вовсе не окупиться: бизнес, выбранный инвестором, вполне может прогореть.
- Традиционно инвесторы в нашей стране вкладываются в классические рынки: недвижимости и финансовый,- комментирует член генсовета «Деловой России», гендиректор компании «Первая Группа» Алексей Порошин. - Сейчас, с учетом санкционного режима, в России появилось много возможностей зарабатывать быстро и качественно, получать сумасшедшую маржинальность – выше 10–20–30%. Поэтому многие инвесторы не рассматривают такие рискованные направления, как венчурный рынок, когда есть классический рынок с огромной маржой.
Так что нет ничего удивительно в том, что россияне не в своей стране, а в мире основали, по данным академика Абела Аганбегяна, 28 «единорогов». Из них 11 – в Америке.
- Причем, это россияне, которые получили образование в России, - уточнил учёный.
И Аганбегян рассказал про Юрия Мильнера, сына его «очень близкого друга» Бориса Мильнера, члена-корреспондента РАН. «Год назад, - продолжал Аганбегян, - он отказался от российского гражданства. Юра закончил физфак МГУ, поработал и понял, что великим физиком ему не стать. Сейчас он в Америке, в Силиконовой долине, даёт венчуры на инновации».
В России, если посчитать деньги всех венчурных инновационных фондов в 2022 г., то, по cловам Аганбегяна, это $2,4 млрд. Америка $390 млрд вкладывает. Китай — $130 млрд. Юрий Мильнер вкладывает в Китай венчуров $19 млрд. Из них $7,8 млрд — его собственные, остальные дают доверенные люди, которые знают, что он лучше всех вкладывает.
Почему такие «Юры Мильнеры» не творят в России? Да потому, что политико-экономический фон не благоприятствует. Ёмкость рынка инвестиций в России абсолютно не сопоставима с крупнейшими рынками – такими, как Китай и США. «В нашей стране объём венчурных инвестиций пока не набирает и 500 млн долл., не говоря уже о миллиарде долларов в год», – сообщил Порошин. Хотя на рынке представлено множество качественных, сильных идей, особенно в секторе финтеха. И инициатив становится всё больше, но для их выращивания нужен достаточный объём средств.
Интенсивность затрат на инновации (их доля в общем объеме продаж), по данным исследователей ВШЭ, в 2022 году практически не изменилась: 2,1% против 2% в 2021-м. В общем объеме продаж доля инновационной продукции всё так же мизерна - 5,1% (в 2021 году — 5%).
Правда, в понедельник ТАСС сообщил, что правительство выделяет дополнительно 4 млрд. руб. на инновации. Есть основания, что столь «солидная» сумма, пополнив $500 млн., в корне изменит ситуацию в этой ключевой сфере…
Словом, рассчитывать на то, что производительность труда из падения перейдет в рост, смягчив невиданный дефицит кадров, не приходится. Не удивительно, что и промышленность падает четвёртый месяц подряд. Следом теряют оптимизм инвестиционные планы - после июльского максимума с начала 2022 года. Посмотрим, что происходит в основных отраслях, кроме сырьевых.
В сентябре Минпромторг заявил, что импортозамещение в автопроме идёт вяло. Среди автоконцернов только «АвтоВАЗ» смог его нарастить. Локализация ГАЗа и УАЗа за время санкций либо осталась на прежнем уровне, либо уменьшилась. Зато доля китайских автомобилей в российском импорте достигла 92% по итогам 8 месяцев 2023 года. Эксперты усмотрели в этом серьезную угрозу нашему автопрому, которая грозит ему самоуничтожением. Российский клон китайского седана Sehol A5 Plus от Jac, который продают как «Москвич 6», оказалась вдвое дороже оригинала: от 2,4 млн руб. и до 3,1 млн, Не слишком довольны и россияне. За первые восемь месяцев 2023 г. в ремонт отправлено на 35% больше новых машин из КНР в «возрасте» до четырех лет, чем годом ранее.
В гражданской авиации с января по август зафиксировано более 120 авиапроисшествий, что в 2,2 раза чаще среднего уровня с 2018 по 2022 год.
Достаточно сюрпризов в судостроении. Глава ВТБ Андрей Костин в интервью РБК дал такую характеристику текущему состоянию Объединенной судостроительной корпорации, которую передают ВТБ:
- Это, наверное, одна из наименее эффективных компаний, которыми владеет государство. Проблем достаточно: и корпоративное управление, и огромная финансовая дыра, и глубокое технологическое отставание. Особенно в зоне гражданского судостроения.
Практически все контракты убыточные. И отрасль всё время на подсосе государства. «Нам дали полгода на проведение анализа финансовой деятельности, - говорит Костин. - Я считаю, что за 5-7 лет в эту отрасль нужно вложить от 0,5 до 1 трлн руб.»
Между тем, в очередной бюджетной трёхлетке намечено перераспределение средств от бизнеса в пользу госкомпаний, которые заведомо менее эффективны.
После крушения привычных цепочек поставок, российские власти сделали ставку на развитие Северного морского пути. «Однако у России нет ледоколов», - заявил глава Минвостокразвития Алексей Чекунков.
Вот что происходит с производством грузовиков. «Проблемы у нашей и у всех остальных компаний возникли колоссальные, но цель, которую мы перед собой поставили, - а это глубокая локализация компонентов, - дала результаты. Сотни деталей локализованы на территории России как самим КамАЗом, так и нашими партнёрами, — отметил гендиректор КамАЗа Сергей Когогин. В то же время он признался, что российский производитель пока не может закрыть весь спрос. Поэтому марки из КНР захватывают отечественный рынок.
Ну и так далее…
Господин Силуанов не раз публично утверждал, будто в будущем бюджете секвестра нет. Да, по ряду «мирных» статей планируется даже небольшое повышение расходов. На здравоохранение, например, - 3%, на образование – 5,6%, на ЖКХ – почти 3%. Но прогноз Минэка по инфляции в 2023 г. 7,5%, а по итогам 2024 г. – еще 4,5%. В сумме – 12%, после чего мизерные прибавки обратятся в секвестр, которого нет.
Кроме того, Минфин урезал расходы по так называемым «незащищенным» статьям (кроме прямо социальных: зарплаты, пенсии и военные) – примерно на 500 млрд. (10%). Но Силуанов и в этом случае подчеркнул, что это не «урезание», не «секвестр». Деньги пойдут не только на «оборону», но и на « новые технологические задачи».
Тем не менее, первой под нож угодила «Национальная экономика». В 2023 г. по факту она получит 4,12 трлн. руб., в 2024 г. – 3,89 трлн., в 2025 г. – 3,25 трлн., в 2026 – 3,66 трлн. Ещё разительнее финансирование экономики смотрится по доле всех затрат бюджета: сейчас – 13,6%. а в 2025 г. – лишь 9,7%. Учтите инфляцию, которая съест значительную часть денег. Не зря Дмитрий Белоусов, руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП, ситуацию в экономике охарактеризовал как «неустойчивое равновесие».
Осторожность Белоусова связана и с неопределенностью налоговой политики. Силуанов, как и в случае секвестра, подчеркивал, что основные налоги не повышают. Однако Андрей Макаров, председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам, отмечал, что только в 2023 году было принято 23 закона с поправками в 177 статей Налогового кодекса. Он подчеркнул при этом, что для бизнеса важна предсказуемость правил игры. Но Алексей Сазонов, замглавы Минфина парировал: «Если будет предсказуемость расходных обязательств, будет предсказуемость в налогах. Налоговая тактика вынужденно становится адаптивной, потому что у нас другого выбора нет. Поэтому мы выбираем из двух зол менее злое». Насколько лояльны лишь одни экспортные пошлины, мы уже писали.
И последнее. Похоже, покрыть дефицит казны, главным образом внутренними заимствованиями, не удастся. План III квартала размещения ОФЗ выполнен лишь на 70%. Покупают бумаги, в основном, банки. Но поскольку вслед за резким падением рубля ЦБ столь же неожиданно поднял контрольную ставку, банки, в свою очередь, попросили Минфин увеличить и доходность бумаг. Иначе покупать их невыгодно. Вот вам, в дополнению к нефте-бензиновому, ещё один конфликт: ЦБ и Минфина. Хотя долг государства и небольшой, но подросшая ставка по ОФЗ обернётся дополнительной нагрузкой бюджета, и он не сможет рассчитаться по долгам. Так уже было в 98-м. Словом, сегодня под вопросом и урезанный на бумаге дефицит казны.
Как ни крути, гармоничного дуэта в составе бюджета и экономики не получается. Каждый из участников тянет свою мелодию. А в итоге, где тонко – там и рвётся. Бюджет вряд ли поможет экономике встрепенуться, а она, в свою очередь, бессильна накачать бюджет плановыми доходами. То есть, нельзя исключать, что вместе с доходами будет таять и расходная часть бюджета, угрожая «защищённым» социальным статьям…
