В прошлый раз мы выяснили, что представители экономической элиты, по крайней мере, выступившие на ПМЭФ, ратуют за вторую волну приватизации госсобственности. Мотивация: она крайне неэффективна. Однако 80% менеджеров частных компаний, опрошенных ГУУ, высказались за возврат к Госплану. А Россияне в массе своей на бизнес вообще смотрят косо.
В марте исследователи Государственного университета управления (ГУУ) опросили по этому поводу 278 руководителей и менеджеров крупных и средних промпредприятий. И 80% высказались за возвращение в том или ином виде к советской практике пятилетнего планирования.
Важно еще и то, что опрошенные – представители не государственных, а частных компаний. Они аргументировали позицию важностью горизонта планирования, невозможностью самим координировать деятельность с другими компаниями, отсутствием надежной логистики, каналов сбыта, востребованностью продукции. Со всеми этими проблемами, надеются они, поможет разобраться Госплан. Многие опасаются инвестировать в новые проекты и модернизацию предприятий. Вдруг, мол, Россия восстановит отношения с недружественными странами, и импортные технологии с товарами хлынут в страну как прежде? А доморощенные окажутся неконкурентноспособными?
Что здесь скажешь? Укорять этих менеджеров язык не поворачивается. Может они, перед тем как завести бизнес, читали, что занятие это рискованное даже в развитых странах. Однако, поработав, убедились, что в России риски несопоставимы. Даже рассчитывать на поддержку государства опять же риск. Вот лишь одна ситуация. В 2021 г. власти обязали госкомпании определенную часть контрактов по закупкам заключать с предпринимателями малого и среднего бизнеса. В декабре исследователи Института государственного и муниципального управления НИУ ВШЭ анонимно опросили 1200 компаний разных регионов. Результат шокировал. Общий объем госзакупок, по данным Корпорации МСБ, составил 7 трлн. руб., но каждые две компании из трех заявили, что эта милость обошлась им «неформальными выплатами заказчику». Общую цифру эксперты назвали «адской»: 6,6 трлн. руб. Кстати, бюджету не досталось ни копейки налогов! Вот и ломай голову, сопоставив две цифры, много дала эта «милость» бизнесу? Между прочим, эти 6,6 трлн. - 2% ВВП 2022 г., или 35,3% доходной части федерального бюджета, или два годовых оборонных бюджета, или 6 годовых бюджетов всего высшего образования. Можно догадываться, что в госкомпаниях вряд ли осела вся сумма, какая-то часть наверняка ушла «наверх»…
Вполне возможно, что «неформальные выплаты заказчикам» практикуются и теперь, тем более фон остается весьма напряженным.Это, если хотите, в чистом виде экономика по понятиям, от которой известный бизнесмен Дерипаска советует отказаться. Скорее всего, в Госплане, если его возродят, такие же «понятливые» люди и окажутся. Других-то где нынче взять?
Что же говорить о простых россиянах? В конце мая ВЦИОМ опубликовал результаты опросов об отношении населения к предпринимателям, доля которых за последние 15 лет удвоилась: с 4% до 8% населения. Мизер. Однако эта сфера не привлекает большинство: 42% ответили, что никогда не хотели иметь свой бизнес; 21% — хотели раньше, но теперь уже нет. Доля передумавших максимальна за весь период измерений, она превысила показатель 10-летней давности вдвое — 11%.
Прежде чем размышлять дальше насчет отношения разных слоев к бизнесу в России, отставим политику. Вряд ли кто сегодня отважится утверждать, сохранится ли и на какое время ориентация на Восток и только на дружественные страны. А что касается опрошенных менеджеров – они, как и весь народ, тоже дети российской истории. В связи с этим вспоминаю, как в начале 90-х наш экономический гуру, академик Абел Аганбегян, на вопрос, как Россия будет переходить к рынку, ответил: одним прыжком! К великому сожалению, экономисты до сих пор оценивают народ как узкие специалисты, по своим меркам: потребители, ну разве еще человеческий капитал… И лишь за редким исключением видят в человеке субъекта исторического процесса, за чем кроется взгляд философа. Как у Людвига фон Мизеса.
Ниже увидим, что такой кульбит не по силам даже ученым-экономистам. Что же говорить о многомиллионном народе? В начале июля мэр Новокузнецка Кузнецов предложил вернуть городу прежнее название: Сталинск. В конце июня «Коммерсант» сообщил, что на Бору в Нижегородской области предприниматель Алексей Зоров, руководитель борского отделения КПРФ, начал строительство музейного комплекса «Сталин-центр». Интересно, в каком отделении «Гулага» при Сталине очутился бы этот предприниматель? Уже давно нет СССР, но, по опросу «Левады-центра» (признан иноагентом) до сих пор 60% россиян, среди которых много молодых ( их доля растет, положительно относятся к Сталину. Как ни странно, даже мои знакомые, у которых родные пострадали от репрессий! И где в этих душах искать отражение динамично меняющегося мира, свойственного народам Востока?
К тому же, история развитых стран демонстрирует, что на сегодняшнюю высоту они взобрались вовсе не одним прыжком, а образно говоря – ползком, эволюционно. Многочисленные исследования показывают, что лучших успехов добились те страны, в которых корни семейного бизнеса уходят в XVII-XVIII века. У этих народов, в отличие от россиян, другая психология. Они рассчитывают только на себя, на свой бизнес при всех его рисках, а не на государство или милости очередного президента.
Дискуссии, куда клониться_- к частной либо к государственной собственности - возникали и прежде. Что примечательно, среди ученых-экономистов. Например, Альберт Бахтизин, директор Центрального экономико-математического института РАН, в начале 2023 г., без всяких намеков на СВО, призывал вернуться к пятилетним планам, поскольку либеральная модель себя не оправдала. Он ратует за стратегическое планирование с четким целеполаганием и системой общественно значимых индикаторов: что производить, какие условия для этого создавать государству.
Ранее к Госплану призывал вернуться и член-корреспондент РАН Руслан Гринберг, экс-директор, а ныне - научный руководитель Института экономики РАН. Он счел ошибкой веру в то, что «свободный рынок принесет нам изобилие… и мы будем производить товары мирового уровня». Правда, Гринберг тоже ратовал не за директивные планы в советском формате. План, дескать, должен формулировать экономические приоритеты. Тогда рынок и план будут взаимодействовать.
Обратите внимание: ученые-экономисты, ратуя за возврат к приоритету государства, предлагают направлять экономику в нужное русло «значимыми индикаторами» и некими «приоритетами». За абстракциями в развитых экономиках на самом деле стоят рыночные цены, своего рода светофоры. Если цены на какие-то товары поднимаются, «светофоры» подмигивают внимательным предпринимателям: спрос растет, инвестируйте в эти направления дополнительно! Валерий Миронов, замдиректора Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, в начале июля, как бы заочно, отвечает оппонентами, не упоминая их конкретно: «Экономическая наука пришла к выводу, что ценовые сигналы конкурентного рынка играют важнейшую роль для развития».
Увы, советский Госкомцен назначал одинаковые среднепотолочные цены на некую продукцию по всей огромной стране. Но издержки у предприятий разнились, а потому многие сидели в убытках. Не говорю уж о том, что спрос на одни и те же товары в регионах разнился. Интересно, как, по мнению Гринберга и Бахтизина, государство из Москвы будет отслеживать описанные процессы по всей стране и какими «индикаторами» реагировать? На сей счет ученые отмолчались… В рыночной экономике предприятия опять же реагируют ценами и инвестициями. Но в СССР при замороженных ценах в ход пускали другое оружие: партийные накачки руководителей. В итоге к 1991 г. лишь треть колхозов-совхозов имели прибыль, треть – убытки, еще треть по нулям, а продукты отпускали по карточкам.
Людвиг фон Мизес, великий экономист и философ XX века, в капитальном труде «Социализм. Экономический и социологический анализ» показал, что при социализме, где нет рыночных цен, невозможен и элементарный хозрасчет. Его в СССР так и не случилось, хотя не раз пытались…
Ну а как с планированием? Гринберг утверждает, что СССР с помощью Госплана создал сложную экономику, которая «затем развалилась». Почему? Ученый и здесь отмолчался.
«Сложную экономику» комментирует Миронов: «Нужно помнить, что основы советской тяжелой промышленности были созданы на фоне Великой депрессии и безработицы на Западе по проектам иностранных инженеров и оснащены преимущественно европейским и американским оборудованием. Значительную роль в развитии советской экономики и технологий сыграли репарации, полученные от Германии и ее союзников. Учет этих фактов имеет немалое значение при объяснении упадка советской системы в дальнейшем». И заключает: «Всеобщую национализацию мы уже проходили. Тотальная государственная собственность привела к экономическому коллапсу».
Об этом коллапсе мы не раз писали, однако напомним. Госплан СССР, а по его проектировкам - министерства, верстали предприятиям валовые объёмы производства в деньгах, штуках и тоннах. Загвоздка в том, что эту продукцию никто не заказывал. А вал годился только для парадных отчетов на пленумах КПСС и партийных съездах. И, по данным Госкомстата СССР, к 1991 г. на складах Госснаба постепенно скопилось продукции на 470 млрд. руб, - более половины годового национального продукта страны. Эти официальные данные, наверное, еще и занижены, писал в своей книге «Советская экономика: катастрофа или катарсис?» известный советский экономист Станислав Меньшиков. Вот как он комментировал «небывало эффективную» машину Госплана: «…Решения о капиталовложениях, производстве и распределении продукции подчинены у нас главным образом не заботе о росте народного благосостояния, не целям технического прогресса и даже не более прагматичной задаче поддержания экономического равновесия, а преследовали цель максимизации власти ведомств, борющихся за дележ чрезмерно централизованного пирога материальных, финансовых, трудовых, природных и интеллектуальных ресурсов».
И – резюме: «Жесткая инертность системы, её растущая неэффективность вытекали из нашего экономико-математического анализа», – заключал экономист.
Последствия взрыва этой экономической бомбы оказались сокрушительными. Тут же образовался дефицит бюджета в 30%. Дыра, кстати, невиданная в современной истории. Даже во время Великой депрессии в США.
Интересен и комментарий Миронова к советской экономике, перекликающийся через 30 лет с выводами Меньшикова: «Те, кто ратуют за ее возрождение, должны понимать: сложность такого подхода значительно выросла вместе с уровнем развития экономики. Усредненные нормы потребления ресурсов для предприятий и оценки их потребностей, которые применялись тогда, сейчас выглядели бы анахронизмом».
Самое любопытное: ни у одного крупного нашего экономиста я не встречал такого описания краха экономики СССР, кроме как у Меньшикова (с ним, кстати, мне довелось общаться в 70-е годы, во время работы в журнале ЭКО, Меньшиков был членом редколлегии издания). Даже Миронов лишь намекнул на хаос. Клеймят Ельцина: мол, подписал Беловежские соглашения и ликвидировал СССР!
Вернусь к идее Гринберга о взаимодействии рынка и плана с помощью экономических приоритетов. По Мизесу, это интервенционизм. И вот как он расшифровывает туманные «приоритеты». «Когда цены, заработная плата и процентные ставки назначаются правительством, они…превращаются в числовые коэффициенты, с помощью которых авторитарный порядок определяет доход, потребление и уровень жизни каждого гражданина. Правительство, а не потребитель направляет производство… а все граждане становятся просто служащими государства. Это – социализм, имеющий внешность капитализма… В экономике не существует таинственных механических сил: есть только воля каждого индивидуума насытить свои желания. На рынке нет анонимности: есть вы и я. Каждый из нас участвует одновременно и в производстве, и в потреблении. Каждый вносит свой вклад в определение цен… Планировщик же – потенциальный диктатор, который стремится к тому, чтобы лишить всех остальных власти действовать в соответствии со своими собственными планами».
Остается лишь удивляться и вопрошать, а знакомы ли именитые экономисты с работами Мизеса или его ученика, Нобелевского лауреата Фридриха Хайека, например, с книгой последнего о социализме «Дорога к рабству»? Да, до 1990 г. эти труды в СССР не издавали, но с тех пор прошла ведь уйма времени. Да, инерция велика…
Пойдем дальше. На том же ПМЭФ глава Минэка Максим Решетников, рассуждая о приватизации в интервью «Известиям», среди прочего заметил: «Мне кажется, приватизация — это вопрос процедуры и доверия. Даже этого слова боятся, потому что не всегда этот процесс создавал доверие».
Так вот, о доверии. Говорим о высоких материях, а тем временем бизнес-омбудсмен Борис Титов в докладе президенту Путину пишет, что в нескольких регионах идут судебные процессы, инициаторы которых стремятся отменить итоги приватизации 90-х и вернуть в собственность государства вполне успешные предприятия.
Расскажем о самом масштабном сюжете – иске прокуратуры к АО "Коммерческий центр, транспорт и лес" (КЦТЛ). Компания базируется в петербургском морском порту. Генпрокуратура настаивает, что созданная в 1994 г., она незаконно получила активы приватизированного в то время судостроительного завода «Северная верфь».
Речь идет о портовой инфраструктуре, которая досталась КЦТЛ в наследство от «Северной верфи». С тех пор последняя дважды прошла через банкротство и ликвидацию. А КЦТЛ спокойно работало. Но спустя почти 30 лет Арбитражный суд Санкт-Петербурга 13 марта 2023 года признал сделку, по которой создана компания, ничтожной.
Основной владелец КЦТЛ - семья известного в Питере предпринимателя Александра Абросимова. В 2014 г. он передал акции семье, заняв пост бизнес-омбудсмена Санкт-Петербурга. Акции компании принадлежат еще более чем 200 физическим лицам. Не только сотрудникам предприятия и детям умерших работников. Причем, некоторые из них - блокадники, участники ВОВ. Эти люди в 90-е, послушав советы чиновников по ТВ, свои ваучеры вложили в акции. А теперь признаны проявившими «неосмотрительность».
Между тем, суду представили заключение Санкт-Петербургского экономического университета об отсутствии в результате сделки какого-либо вреда государству, но документ не приняли во внимание. Суд проигнорировал и несоразмерность имущества, которое в 1994 г. получила КЦТЛ, а также активов, созданных за 30 лет стабильной работы. Сейчас это решение суда обжалуется. Но если оно устоит, имущество сотен владельцев просто изымут в пользу государства. В этом случае любую сделку за 30 лет жизни рынка в России можно признать ничтожной и собственность забрать.
В связи с этим эксперты отмечают, что Гражданский кодекс России определяет срок давности в три года с момента, когда истец узнал или должен был узнать о нарушении его прав. Но в любом случае срок не может превышать десяти лет со дня самого спорного события. В сюжете с КЦТЛ оба срока нарушены. Причем, прокуратура проверяла законность в 1996 г. и в начале 2000-х. Но суд исчисляет срок давности с 2022 г.
Приватизацию «Северной верфи» оценивало и правительство РФ. В 2002 г. по запросу Госдумы, премьер Михаил Касьянов, заявил, что «по материалам федеральных органов исполнительной власти фактов нарушения законодательства при приватизации государственного судостроительного завода «Северная верфь» и образования ОАО «Судостроительный завод "Северная верфь"» не отмечено».
- На деловом климате в России негативно сказывается неустойчивость имущественных прав, вызванная несовершенством законодательства и противоречиями в судебной практике, - отмечает Титов.
Иски, способные отменить итоги приватизации 90-х, рассматриваются в Краснодарском, Ставропольском, Пермском, Алтайском краях, Саратовской и Ленинградской областях и ряде других регионов. Причем, иски затеяны еще в прошлом году. Кажется, предложение главы следственного комитета РФ Бастрыкина о национализации, прозвучавшее на ПМЭФ, можно расценивать скоординированным с разными силовыми ведомствами уже по факту? Но чего стоят тогда многозначительные дискуссии о новой волне приватизации, если государство не ведает, что одна его рука гребет вправо, а другая – влево?
Игорь ОГНЕВ
В марте исследователи Государственного университета управления (ГУУ) опросили по этому поводу 278 руководителей и менеджеров крупных и средних промпредприятий. И 80% высказались за возвращение в том или ином виде к советской практике пятилетнего планирования.
Важно еще и то, что опрошенные – представители не государственных, а частных компаний. Они аргументировали позицию важностью горизонта планирования, невозможностью самим координировать деятельность с другими компаниями, отсутствием надежной логистики, каналов сбыта, востребованностью продукции. Со всеми этими проблемами, надеются они, поможет разобраться Госплан. Многие опасаются инвестировать в новые проекты и модернизацию предприятий. Вдруг, мол, Россия восстановит отношения с недружественными странами, и импортные технологии с товарами хлынут в страну как прежде? А доморощенные окажутся неконкурентноспособными?
Что здесь скажешь? Укорять этих менеджеров язык не поворачивается. Может они, перед тем как завести бизнес, читали, что занятие это рискованное даже в развитых странах. Однако, поработав, убедились, что в России риски несопоставимы. Даже рассчитывать на поддержку государства опять же риск. Вот лишь одна ситуация. В 2021 г. власти обязали госкомпании определенную часть контрактов по закупкам заключать с предпринимателями малого и среднего бизнеса. В декабре исследователи Института государственного и муниципального управления НИУ ВШЭ анонимно опросили 1200 компаний разных регионов. Результат шокировал. Общий объем госзакупок, по данным Корпорации МСБ, составил 7 трлн. руб., но каждые две компании из трех заявили, что эта милость обошлась им «неформальными выплатами заказчику». Общую цифру эксперты назвали «адской»: 6,6 трлн. руб. Кстати, бюджету не досталось ни копейки налогов! Вот и ломай голову, сопоставив две цифры, много дала эта «милость» бизнесу? Между прочим, эти 6,6 трлн. - 2% ВВП 2022 г., или 35,3% доходной части федерального бюджета, или два годовых оборонных бюджета, или 6 годовых бюджетов всего высшего образования. Можно догадываться, что в госкомпаниях вряд ли осела вся сумма, какая-то часть наверняка ушла «наверх»…
Вполне возможно, что «неформальные выплаты заказчикам» практикуются и теперь, тем более фон остается весьма напряженным.Это, если хотите, в чистом виде экономика по понятиям, от которой известный бизнесмен Дерипаска советует отказаться. Скорее всего, в Госплане, если его возродят, такие же «понятливые» люди и окажутся. Других-то где нынче взять?
Что же говорить о простых россиянах? В конце мая ВЦИОМ опубликовал результаты опросов об отношении населения к предпринимателям, доля которых за последние 15 лет удвоилась: с 4% до 8% населения. Мизер. Однако эта сфера не привлекает большинство: 42% ответили, что никогда не хотели иметь свой бизнес; 21% — хотели раньше, но теперь уже нет. Доля передумавших максимальна за весь период измерений, она превысила показатель 10-летней давности вдвое — 11%.
Прежде чем размышлять дальше насчет отношения разных слоев к бизнесу в России, отставим политику. Вряд ли кто сегодня отважится утверждать, сохранится ли и на какое время ориентация на Восток и только на дружественные страны. А что касается опрошенных менеджеров – они, как и весь народ, тоже дети российской истории. В связи с этим вспоминаю, как в начале 90-х наш экономический гуру, академик Абел Аганбегян, на вопрос, как Россия будет переходить к рынку, ответил: одним прыжком! К великому сожалению, экономисты до сих пор оценивают народ как узкие специалисты, по своим меркам: потребители, ну разве еще человеческий капитал… И лишь за редким исключением видят в человеке субъекта исторического процесса, за чем кроется взгляд философа. Как у Людвига фон Мизеса.
Ниже увидим, что такой кульбит не по силам даже ученым-экономистам. Что же говорить о многомиллионном народе? В начале июля мэр Новокузнецка Кузнецов предложил вернуть городу прежнее название: Сталинск. В конце июня «Коммерсант» сообщил, что на Бору в Нижегородской области предприниматель Алексей Зоров, руководитель борского отделения КПРФ, начал строительство музейного комплекса «Сталин-центр». Интересно, в каком отделении «Гулага» при Сталине очутился бы этот предприниматель? Уже давно нет СССР, но, по опросу «Левады-центра» (признан иноагентом) до сих пор 60% россиян, среди которых много молодых ( их доля растет, положительно относятся к Сталину. Как ни странно, даже мои знакомые, у которых родные пострадали от репрессий! И где в этих душах искать отражение динамично меняющегося мира, свойственного народам Востока?
К тому же, история развитых стран демонстрирует, что на сегодняшнюю высоту они взобрались вовсе не одним прыжком, а образно говоря – ползком, эволюционно. Многочисленные исследования показывают, что лучших успехов добились те страны, в которых корни семейного бизнеса уходят в XVII-XVIII века. У этих народов, в отличие от россиян, другая психология. Они рассчитывают только на себя, на свой бизнес при всех его рисках, а не на государство или милости очередного президента.
Дискуссии, куда клониться_- к частной либо к государственной собственности - возникали и прежде. Что примечательно, среди ученых-экономистов. Например, Альберт Бахтизин, директор Центрального экономико-математического института РАН, в начале 2023 г., без всяких намеков на СВО, призывал вернуться к пятилетним планам, поскольку либеральная модель себя не оправдала. Он ратует за стратегическое планирование с четким целеполаганием и системой общественно значимых индикаторов: что производить, какие условия для этого создавать государству.
Ранее к Госплану призывал вернуться и член-корреспондент РАН Руслан Гринберг, экс-директор, а ныне - научный руководитель Института экономики РАН. Он счел ошибкой веру в то, что «свободный рынок принесет нам изобилие… и мы будем производить товары мирового уровня». Правда, Гринберг тоже ратовал не за директивные планы в советском формате. План, дескать, должен формулировать экономические приоритеты. Тогда рынок и план будут взаимодействовать.
Обратите внимание: ученые-экономисты, ратуя за возврат к приоритету государства, предлагают направлять экономику в нужное русло «значимыми индикаторами» и некими «приоритетами». За абстракциями в развитых экономиках на самом деле стоят рыночные цены, своего рода светофоры. Если цены на какие-то товары поднимаются, «светофоры» подмигивают внимательным предпринимателям: спрос растет, инвестируйте в эти направления дополнительно! Валерий Миронов, замдиректора Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, в начале июля, как бы заочно, отвечает оппонентами, не упоминая их конкретно: «Экономическая наука пришла к выводу, что ценовые сигналы конкурентного рынка играют важнейшую роль для развития».
Увы, советский Госкомцен назначал одинаковые среднепотолочные цены на некую продукцию по всей огромной стране. Но издержки у предприятий разнились, а потому многие сидели в убытках. Не говорю уж о том, что спрос на одни и те же товары в регионах разнился. Интересно, как, по мнению Гринберга и Бахтизина, государство из Москвы будет отслеживать описанные процессы по всей стране и какими «индикаторами» реагировать? На сей счет ученые отмолчались… В рыночной экономике предприятия опять же реагируют ценами и инвестициями. Но в СССР при замороженных ценах в ход пускали другое оружие: партийные накачки руководителей. В итоге к 1991 г. лишь треть колхозов-совхозов имели прибыль, треть – убытки, еще треть по нулям, а продукты отпускали по карточкам.
Людвиг фон Мизес, великий экономист и философ XX века, в капитальном труде «Социализм. Экономический и социологический анализ» показал, что при социализме, где нет рыночных цен, невозможен и элементарный хозрасчет. Его в СССР так и не случилось, хотя не раз пытались…
Ну а как с планированием? Гринберг утверждает, что СССР с помощью Госплана создал сложную экономику, которая «затем развалилась». Почему? Ученый и здесь отмолчался.
«Сложную экономику» комментирует Миронов: «Нужно помнить, что основы советской тяжелой промышленности были созданы на фоне Великой депрессии и безработицы на Западе по проектам иностранных инженеров и оснащены преимущественно европейским и американским оборудованием. Значительную роль в развитии советской экономики и технологий сыграли репарации, полученные от Германии и ее союзников. Учет этих фактов имеет немалое значение при объяснении упадка советской системы в дальнейшем». И заключает: «Всеобщую национализацию мы уже проходили. Тотальная государственная собственность привела к экономическому коллапсу».
Об этом коллапсе мы не раз писали, однако напомним. Госплан СССР, а по его проектировкам - министерства, верстали предприятиям валовые объёмы производства в деньгах, штуках и тоннах. Загвоздка в том, что эту продукцию никто не заказывал. А вал годился только для парадных отчетов на пленумах КПСС и партийных съездах. И, по данным Госкомстата СССР, к 1991 г. на складах Госснаба постепенно скопилось продукции на 470 млрд. руб, - более половины годового национального продукта страны. Эти официальные данные, наверное, еще и занижены, писал в своей книге «Советская экономика: катастрофа или катарсис?» известный советский экономист Станислав Меньшиков. Вот как он комментировал «небывало эффективную» машину Госплана: «…Решения о капиталовложениях, производстве и распределении продукции подчинены у нас главным образом не заботе о росте народного благосостояния, не целям технического прогресса и даже не более прагматичной задаче поддержания экономического равновесия, а преследовали цель максимизации власти ведомств, борющихся за дележ чрезмерно централизованного пирога материальных, финансовых, трудовых, природных и интеллектуальных ресурсов».
И – резюме: «Жесткая инертность системы, её растущая неэффективность вытекали из нашего экономико-математического анализа», – заключал экономист.
Последствия взрыва этой экономической бомбы оказались сокрушительными. Тут же образовался дефицит бюджета в 30%. Дыра, кстати, невиданная в современной истории. Даже во время Великой депрессии в США.
Интересен и комментарий Миронова к советской экономике, перекликающийся через 30 лет с выводами Меньшикова: «Те, кто ратуют за ее возрождение, должны понимать: сложность такого подхода значительно выросла вместе с уровнем развития экономики. Усредненные нормы потребления ресурсов для предприятий и оценки их потребностей, которые применялись тогда, сейчас выглядели бы анахронизмом».
Самое любопытное: ни у одного крупного нашего экономиста я не встречал такого описания краха экономики СССР, кроме как у Меньшикова (с ним, кстати, мне довелось общаться в 70-е годы, во время работы в журнале ЭКО, Меньшиков был членом редколлегии издания). Даже Миронов лишь намекнул на хаос. Клеймят Ельцина: мол, подписал Беловежские соглашения и ликвидировал СССР!
Вернусь к идее Гринберга о взаимодействии рынка и плана с помощью экономических приоритетов. По Мизесу, это интервенционизм. И вот как он расшифровывает туманные «приоритеты». «Когда цены, заработная плата и процентные ставки назначаются правительством, они…превращаются в числовые коэффициенты, с помощью которых авторитарный порядок определяет доход, потребление и уровень жизни каждого гражданина. Правительство, а не потребитель направляет производство… а все граждане становятся просто служащими государства. Это – социализм, имеющий внешность капитализма… В экономике не существует таинственных механических сил: есть только воля каждого индивидуума насытить свои желания. На рынке нет анонимности: есть вы и я. Каждый из нас участвует одновременно и в производстве, и в потреблении. Каждый вносит свой вклад в определение цен… Планировщик же – потенциальный диктатор, который стремится к тому, чтобы лишить всех остальных власти действовать в соответствии со своими собственными планами».
Остается лишь удивляться и вопрошать, а знакомы ли именитые экономисты с работами Мизеса или его ученика, Нобелевского лауреата Фридриха Хайека, например, с книгой последнего о социализме «Дорога к рабству»? Да, до 1990 г. эти труды в СССР не издавали, но с тех пор прошла ведь уйма времени. Да, инерция велика…
Пойдем дальше. На том же ПМЭФ глава Минэка Максим Решетников, рассуждая о приватизации в интервью «Известиям», среди прочего заметил: «Мне кажется, приватизация — это вопрос процедуры и доверия. Даже этого слова боятся, потому что не всегда этот процесс создавал доверие».
Так вот, о доверии. Говорим о высоких материях, а тем временем бизнес-омбудсмен Борис Титов в докладе президенту Путину пишет, что в нескольких регионах идут судебные процессы, инициаторы которых стремятся отменить итоги приватизации 90-х и вернуть в собственность государства вполне успешные предприятия.
Расскажем о самом масштабном сюжете – иске прокуратуры к АО "Коммерческий центр, транспорт и лес" (КЦТЛ). Компания базируется в петербургском морском порту. Генпрокуратура настаивает, что созданная в 1994 г., она незаконно получила активы приватизированного в то время судостроительного завода «Северная верфь».
Речь идет о портовой инфраструктуре, которая досталась КЦТЛ в наследство от «Северной верфи». С тех пор последняя дважды прошла через банкротство и ликвидацию. А КЦТЛ спокойно работало. Но спустя почти 30 лет Арбитражный суд Санкт-Петербурга 13 марта 2023 года признал сделку, по которой создана компания, ничтожной.
Основной владелец КЦТЛ - семья известного в Питере предпринимателя Александра Абросимова. В 2014 г. он передал акции семье, заняв пост бизнес-омбудсмена Санкт-Петербурга. Акции компании принадлежат еще более чем 200 физическим лицам. Не только сотрудникам предприятия и детям умерших работников. Причем, некоторые из них - блокадники, участники ВОВ. Эти люди в 90-е, послушав советы чиновников по ТВ, свои ваучеры вложили в акции. А теперь признаны проявившими «неосмотрительность».
Между тем, суду представили заключение Санкт-Петербургского экономического университета об отсутствии в результате сделки какого-либо вреда государству, но документ не приняли во внимание. Суд проигнорировал и несоразмерность имущества, которое в 1994 г. получила КЦТЛ, а также активов, созданных за 30 лет стабильной работы. Сейчас это решение суда обжалуется. Но если оно устоит, имущество сотен владельцев просто изымут в пользу государства. В этом случае любую сделку за 30 лет жизни рынка в России можно признать ничтожной и собственность забрать.
В связи с этим эксперты отмечают, что Гражданский кодекс России определяет срок давности в три года с момента, когда истец узнал или должен был узнать о нарушении его прав. Но в любом случае срок не может превышать десяти лет со дня самого спорного события. В сюжете с КЦТЛ оба срока нарушены. Причем, прокуратура проверяла законность в 1996 г. и в начале 2000-х. Но суд исчисляет срок давности с 2022 г.
Приватизацию «Северной верфи» оценивало и правительство РФ. В 2002 г. по запросу Госдумы, премьер Михаил Касьянов, заявил, что «по материалам федеральных органов исполнительной власти фактов нарушения законодательства при приватизации государственного судостроительного завода «Северная верфь» и образования ОАО «Судостроительный завод "Северная верфь"» не отмечено».
- На деловом климате в России негативно сказывается неустойчивость имущественных прав, вызванная несовершенством законодательства и противоречиями в судебной практике, - отмечает Титов.
Иски, способные отменить итоги приватизации 90-х, рассматриваются в Краснодарском, Ставропольском, Пермском, Алтайском краях, Саратовской и Ленинградской областях и ряде других регионов. Причем, иски затеяны еще в прошлом году. Кажется, предложение главы следственного комитета РФ Бастрыкина о национализации, прозвучавшее на ПМЭФ, можно расценивать скоординированным с разными силовыми ведомствами уже по факту? Но чего стоят тогда многозначительные дискуссии о новой волне приватизации, если государство не ведает, что одна его рука гребет вправо, а другая – влево?
