СУБЪЕКТИВНО
КАК И ОБЕЩАНО, ПОГОВОРИМ СЕГОДНЯ О ГЛАВНЫХ ТОРМОЗАХ ЭКОНОМИКИ
Напомню, что в прошлой колонке цитировался глава Минэка Максим Решетников, который прогнозировал ускорение за счет восстановления спроса населения. Однако эксперты оценивают ситуацию, что называется, с точностью до наоборот.
Глава Минэка прав в одном: рост и экономики, и производительности труда прямо зависят от того, насколько активно потребляет население. Даже по Росстату прошлогодний спрос в рознице упал на 10% - это сильный удар по экономике. Что он не шуточный, подтверждает оптовая торговля: в конце года она просела на 14,5%, а в январе-феврале – на 15,4%. В этом случае компании теряют стимул увеличивать выпуск – зачем, если меньше покупают?
Оптимизм Минэка опирается на свой же прогноз: по итогам нынешнего года реальные (очищенные от инфляции) зарплаты вырастут на 5,4%, правда в 2024-26 годах прибавка ужмётся почти вдвое. Кроме того, реальные доходы пополнят адресная помощь семьям с детьми, индексация минимальной оплаты труда (МРОТ), прожиточного минимума, пенсий, социальных пособий и льгот. Потребляй – не хочу!
Отрезвление приходит, когда начинаешь спотыкаться чуть не о каждый аргумент Минэка. Сначала – о зарплатах. За 2022 год высокая инфляция подбросила их на 12,6%. Реально же они потеряли 1%, который следует вычесть из их обещанного роста на 5,4%. Средний заработок тюменцев, по Росстату, в начале этого года стал меньше на 5 тыс. руб.: в конце декабря было 65 тыс., а в январе 59,9 тыс. руб.
Не обольщает и пополнение доходов по социальным программам, упомянутым в прогнозе Минэка. Николай Арефьев, зампредседателя комитета Госдумы по экономической политике, напомнил, что величина МРОТ зависит от наполняемости потребительской корзины. Однако она в 4 раза меньше, чем в Великобритании и в 3 раза – чем в Германии.
К тому же, продукты в Европе вдвое дешевле наших. Например, в Литве и Эстонии расходы на продовольствие лишь немногим выше 20% потребления домашних хозяйств (ПДХ), в других странах Восточной Европы и Греции диапазон 15–20%. А в России, как показало апрельское исследование Высшей школы экономики, четверть населения тратят на продукты две трети и более доходов семьи. В минувшем году каждому шестому - 17% - не хватало денег на продукты или одежду, обувь. Неспроста в I кв. оборот секонд-хендов одежды вырос втрое.
Причины нашей дороговизны давно известны. Во-первых, это низкая производительность труда, влекущая высокие издержки продукции. Что касается продовольствия, то в последние годы в АПК росла производительность труда, однако вопреки всякой нормальной логике, розничные цены не снижались. Дело в том, что как никогда высока монополия приближенных аграрных олигархов, которые диктуют оптовые цены, а доля фермеров мизерная. Вот и хлебаем мы дорогие щи.
А, во вторых, производительность в промышленности как отставала от развитых стран в разы, так этот разрыв и не сокращается. Загвоздка, для понимания, в отсталых технологиях и высоченной доле государства в экономике. Производительность труда в таких компаниях, по данным ВШЭ, на 75% ниже, чем в частных. И высокие издержки неумолимо толкают вверх себестоимость той же техники для села. Только за последний год цены поднялись на 30-50%. Теперь либо продукты еще подорожают, либо аграрии недосчитаются прибыли, если не найдут компромисс.
Неутомимый движок роста цен в любом случае поднимает инфляцию. Официально в апреле она упала ниже целевых 4%, однако на прошлой неделе ЦБ сообщил, что, вопреки оптимистичным прогнозам Минэка, к концу года она может подняться до 5-7%. Причина – «рост цен производителей товаров постепенно усиливается».
По словам директора департамента компании «ИВА Партнерс» Артема Тузова, показатель низкой инфляции обычно трактуется как нечто положительное для экономики. Однако в условиях вялого роста ВВП низкая инфляция означает снижение спроса и потерю покупательской способности граждан. Фактически это признак затухания активности экономики.
Словом, инфляция ниже планки ЦБ – не более как статистическая иллюзия. Она-то, на самом деле, и не дает расширить наполнение потребительской корзины до человеческого уровня.
- Мы формируем потребительскую корзину, чтобы определить прожиточный минимум и МРОТ, а у нас получается, что корзина обеспечивает биологический минимум, - говорит депутат Арефьев. - Это тюремный паек.
Он перечислил факторы, которые не вошли в корзину. Это культурный досуг и отдых, разделение по гендерному признаку. Например, мужчинам и женщинам требуется разное количество чулочно-носочных изделий, а в корзине одинаковое для всех. Или, пожилые и дети болеют чаще, чем 30-летние, чего корзина игнорирует.
Корзину пересматривают раз в пять лет, а надо, по мнению Арефьева, чаще. По его словам, в Госдуме на рассмотрении лежат два законопроекта о расширении потребительской корзины, однако в ближайшее время вряд ли получится, потому что «экономика еще окончательно не поднялась».
С мнением депутата Арефьева, кроме экспертов ВШЭ, перекликаются выводы экономистов Института народнохозяйственного прогнозирования (ИПН) РАН: структура потребления россиян примитивна и мало меняется. «Задавленный» спрос тормозит экономический рост. У населения банально нет денег на то, чтобы покупать больше товаров и сложных услуг, а у бизнеса нет мотивации и возможности, чтобы инвестировать и создавать более наукоемкую продукцию – её просто не будут покупать.
Опасения экономистов подтверждают свежие новости. На грани остановки завод «Веста» в Кировской области – выпускает популярную стиральную машину-автомат «Вятка», единственную во времена СССР. Снижение продаж ощутили и заводы бытовой техники турецкой Arcelik в Липецке — они выпускают холодильники и стиральные машины Indesit и Beko.
Еще одно неприятное следствие читаем в свежем докладе ЦБ, эксперты которого анализировали потребление домохозяйств в 2022 г.: у трети россиян, попавших в выборку, расходы выше доходов. В результате, уже по данным «Федресурса», с января по март суды признали финансово несостоятельными на 40% больше россиян, чем за тот же период 2022 г.
Сохранение текущей динамики банкротств, по словам Валерия Пивня, руководителя группы рейтингов финансовых институтов АКРА, достаточно серьезная тенденция. И, судя по всему, она не смягчится. На это намекает тот факт, что на прошлой неделе правительство разрешило ввести процедуру внесудебного банкротства. Сейчас вилка средней задолженности физических лиц от 50 тыс. до 500 тыс. руб. Её расширяют от 25 тыс. до 1 млн. руб. Кроме того, смягчаются условия для россиян, в отношении которых сильно затянулось исполнительное производство. Прибегнуть к внесудебному банкротству можно будет через семь лет после предъявления исполнительного листа, если он так и не исполнен в полном объеме.
В 2022 году долги россиян-банкротов с 320 млрд увеличились до 384 млрд руб., а число банкротов-физлиц выросло с 231000 до 273000. Новый порядок начнет действовать в этом году. В результате число банкротств может и сократиться, однако людей, загнанных нуждой в яму, скорее всего окажется больше. Ведь вилка долгов станет шире.
Так что, нет ничего удивительного в том, что в росте продаж за март отчитались лишь 11% компаний малого и среднего бизнеса - почти втрое меньше ожиданий. А о сокращении продаж сообщили 47%, тогда как ожидали такого сценария лишь 18%.
Однако на фоне экономического спада Росстат объявил, что уровень бедности в 2022-м опустился до исторического минимума - до 10,5% населения, или 15,3 млн человек. Есть ли повод для успокоения? Тем более что доходы десятой части самых обеспеченных россиян росли быстрее, чем у наибеднейших?
- Само по себе снижение уровня бедности до исторического минимума не говорит о прогрессе в решении проблемы социального неравенства, – считает Ольга Беленькая, руководитель отдела макроэкономического анализа компании «Финам».
- Сейчас в России меры социальной политики по борьбе с бедностью настроены на то, чтобы за счет пособий доводить среднедушевые доходы малоимущих до прожиточного минимума, – продолжает логику коллеги аналитик Института комплексных стратегических исследований Елена Киселева. - За счет этого может происходить некоторое сокращение доходного неравенства, однако сохраняется выраженное социальное неравенство, которое не позволяет по-настоящему выйти из бедности и повысить свой социальный статус семье или отдельному человеку.
Социальное неравенство, уточнила Киселева, проявляется в неравном доступе к качественному образованию и здравоохранению, или когда нет возможности улучшить жилищные условия. Кроме того, в стране сильно выражены межрегиональные различия в уровне бедности и развитости социальной инфраструктуры.
Китай, кстати говоря, во многом улучшил свои позиции за счет увеличения доходов крайне бедного сельского населения: в 2008 году среди 20% самых бедных жителей мира насчитывалось 200 млн китайцев, а в 2018-м уже только 75 млн.
«Важно стимулировать экономический рост, чтобы повышать уровень жизни населения. Но еще важнее правильная экономическая и социальная политика, когда государство с помощью регулируемых механизмов перераспределяет доходы»,- отметила доцент РЭУ им. Плеханова Людмила Иванова-Швец.
О чем это эксперт? Начну вроде издалека. По итогам 2022 года средняя зарплата в России поднялась до 64,2 тыс. руб., с удовлетворением сообщали официальные лица. Правда, старые статистики в таких случаях приговаривали, что корова утонула в реке, где в среднем по колено. Не секрет, что и наша средняя зарплата поднялась на заоблачных цифрах высшего дециля, то есть 10% самых высокооплачиваемых. У них подпирает под миллионы.
Граница бедности в России – доход 13688 руб. в месяц. Терпимо или нет? Всё познается в сравнении. Черта бедности в США $12140 в год или $ 1011 в месяц. (Пенсионерам - $20000 в год). Малоимущему, когда он официально таковым признан, выплачивается $200 в месяц на продукты. В 2023 г. малоимущих американцев оказалось 40 млн. при населении страны 350 млн. Крупные экономисты США называют эту ситуацию позорной для самой крупной экономики мира с годовым ВВП $25,5 трлн.
А теперь переведите позорную (без иронии) американскую пайку по курсу 80 руб. за доллар и получите больше 80 тыс. руб. в месяц – выше средней зарплаты в России. (Кстати, за I кв. она, по данным «Авито Работа», упала на 10 тыс. с гаком – до 53096 руб.)
И всё-таки в одном мы с США почти схожи: в обеих странах доходы в нижнем и верхнем децилях различаются около 15 раз. Это мировой рекорд. А еще Россия впереди планеты всей по доле долларовых миллиардеров. Из расчета на $100 млрд ВВП у нас их больше 6%, в Польше – около 1%, даже в США – 2,9%, а в среднем по миру 2,4%.
Вернусь к тезису Ивановой-Швец о перераспределении доходов. По данным ИНП, выше средней зарплаты имеют лишь 28% занятых в экономике. Это добыча полезных ископаемых, сферы информации и связи, консалтинг. Обратите внимание: отраслей обработки в перечне нет. А ниже средней зарплаты в образовании и сельском хозяйстве. Причем, каждое четвертое рабочее место в экономике – с низкой производительностью и плохой оплатой. Это хуже чем в странах Восточной Европы и Турции. И опять же: четверть убогих рабочих мест – это к вопросу о современных технологиях. Где они заблудились?
Наконец, как распределяются зарплаты? Оказывается, половина Фонда оплаты труда (ФОТ) уходит руководителям и высококвалифицированным специалистам, хотя они составляют треть всех занятых в экономике. Еще треть – работники средней квалификации и треть - низкой. Исследователи ИНП отмечают: структура и оплаты, и занятости не меняются пять лет, хотя объем ФОТ за это время вырос на 30%.
Вот еще несколько фактов. Доля расходов в России на работников (зарплаты и соцвыплаты) снизилась с 58% ВВП в 2009 г. до 52% в 2019 г. В Германии выше 63%, во Франции – около 60% ВВП. (Данные Европейской экономической комиссии и ООН).
Так и вертится годами этот клубок: низкие доходы тормозят покупательную способность основной массы россиян – спрос не подталкивает экономику – люди мало зарабатывают. И снова по кругу… Но ведь когда-то ниточка может и оборваться?
Можно считать, подобное предостережение прозвучало на прошлой неделе в докладе смешанной группы исследователей, с которым Дмитрий Белоусов, руководитель направления Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, близкого к правительству, выступил на ученом совете ИНП РАН.
- Втягивание российской экономики в устойчиво низкие темпы роста даже в инерционном варианте – менее 2% в год, – не говоря уже о неконтролируемых рисках «скатывания» в темпы порядка 1% и ниже… означает возникновение критических рисков для воспроизводства российской экономики и целостности общества… Таких темпов просто не хватит для минимально необходимого воспроизводства экономики (даже минимального – строительства инфраструктуры, воспроизводства минерально-сырьевой базы и т.д.), противодействия бедности, обеспечения национальной безопасности.
Авторы доклада особо подчеркнули: рост экономики на 3–3,5% в год – «это требования даже не развития, а безопасности».
На этой неделе помощник президента Максим Орешкин порадовал, что «в этом году у нас уже ожидается очень серьезный рост реальных заработных плат: по итогам апреля он должен составить порядка 10% к уровню прошлого года». По его словам, российская экономика должна «шаг за шагом» учиться работать в условиях высоких зарплат.
Игорь ОГНЕВ /фото: e-vid.ru/
