СУБЪЕКТИВНО
Всё, чем для прихоти обильной,
Торгует Лондон щепетильный,
И по Балтическим волнам
За хлеб и сало возит нам…
Александр ПУШКИН
Чем больше времени отсчитываем с конца февраля, тем чаще аналитики задают вопросы о том, каким вырисовывается ближайшее будущее России.
Начну с денег. Бюджет подошел к началу «спецоперации» профицитным: за 2021 год более 500 млрд руб. или 0,4% ВВП. По данным на 1 апреля, объем Фонда национального благосостояния (ФНБ) составил 13,05 трлн рублей. Из них ликвидные – 9,7 трлн рублей, сообщали в Минфине. Остальные деньги вложены в российские финансовые активы – акции и облигации компаний.
Однако про ликвидную часть не вся информация. Санкции заморозили почти треть ФНБ. Так что, по оценкам ЦСР и ФГ «Финам», реально можно рассчитывать лишь на 4–4,5 трлн из 13 трлн руб.
Ну, а что же происходит с бюджетом текущим? На прошлой неделе стало известно, что к маю казна пришла с профицитом в 800 млрд руб. Но еще в конце апреля премьер Михаил Мишустин в ходе заседания кабмина сообщил: предстоит корректировка бюджета. Позже он заявил, что только бюджетное стимулирование экономики обойдется в 8 трлн руб. Дополнительная нагрузка на казну может вылиться в 2022 г., по словам главы Минфина Антона Силуанова, как минимум в 1,6 трлн руб. Министр назвал дефицит «кассовым разрывом», связанным с отсрочкой по уплате налогов. Эти деньги, по его прогнозу, перейдут через год.
– Все доходы, которые мы соберем, пойдут на расходы, – говорил Силуанов. – Чем замещать эти выпадающие доходы у государственных внебюджетных фондов? Деньгами федерального бюджета. Где взять деньги федеральному бюджету? В Фонде национального благосостояния.
Глава Минфина сообщил еще, что дополнительные нефтегазовые доходы за год ожидаются в объеме почти 3 трлн руб. Однако доходы казны сократятся, в основном, из-за отсрочек за II-III кв. для предприятий по страховым взносам, вероятного снижения дивидендов, налога на прибыль и утилизационных сборов. В результате чистые допдоходы составят, по нынешним прогнозам Минфина, около 1,4–1,5 трлн руб., а дополнительные расходы бюджета могут вырасти почти до 4 трлн руб.
Однако есть загадочный сюжет с дополнительными нефтегазовыми доходами в 2022 г., оценёнными Минфином почти в 3 трлн руб. В начале мая глава ЕС сообщал, что намерен отказаться от поставок российской нефти за полугодие, а от импорта нефтепродуктов – к концу 2022 года. Среди стран ЕС по этому поводу пока единогласия нет, однако основной покупатель, Германия, с 35% уже сократила импорт до 12%. Россия с февраля добывает нефти на 17% меньше. Наш Минфин сообщил, что дополнительные нефтегазовые доходы бюджета в апреле оказались меньше ожиданий на 133,1 млрд руб. И если в апреле ведомство надеялось получить дополнительные 496,3 млрд руб., то на май прогнозирует лишь 280,9 млрд. Словом, годовые 3 трлн могут обернуться несбыточными мечтами.
С другой стороны, уже говорилось о падении в I кв. ВВП на 10% – на 13 трлн руб. с гаком. С этой суммы уже не получим два основных налога: на прибыль (20%) и с добавленной стоимости (тоже 20%), хотя на отдельные операции и компании ставка 10%. Даже если взять по минимуму и грубо прикинуть, то фискальная недоимка только в I кв. уже превысила 3 трлн нефтегазовых допдоходов, ожидаемых за весь год. Между прочим, эксперты говорят, что ВВП будет падать и до конца года, а вслед за этим – и доходы казны.
А ведь есть еще и налог с «физиков» – 48% с фонда зарплаты. Его казна недополучит с безработных, армия которых неожиданно для чиновников растёт не по дням, а по часам. Ведь только падение ВВП на 10% потянуло за собой банкротство части предприятий и в лучшем случае – длительный простой другой части. Но, кроме названных основных налогов, Минфин придумал массу фискальных накруток: только за 4 месяца они принесли бюджету 2 трлн руб. Однако подобную добавку до конца года тоже унесет в небытие падение ВВП.
Еще минус – две трети предприятий на II-III кв. получают отсрочки для пенсионных и соцвыплат. В общей сложности, правительство выделит около 1,7 трлн руб.
Новый указ президента Путина от 3 мая «О применении ответных специальных экономических мер в связи с недружественными действиями некоторых иностранных государств и международных организаций» содержит запрет на экспорт продукции и сырья. Каких поступлений лишится казна вследствие этой акции, пока неясно.
Немало неопределенностей и по расходам. Часть из них примерно понятна. Так, в марте шла речь об экстренной в 2022-23 годах докапитализации банков государством и собственниками. Эксперты ЦМАКП оценили взнос государства в 2,2 трлн. Еще 1 трлн, по оценке Минфина, в 2022 г. планируют направить на казначейские кредиты регионам. Но вот в конце апреля Сергей Кириенко, первый замруководителя администрации президента (АП), назначенный вместо Д. Козака куратором регионов Украины, затронутых спецоперацией, провел первое совещание по восстановлению разрушенной инфраструктуры Донбасса. Как писали «Ведомости» со ссылкой на источник в АП, в эту работу включатся порядка 20 ближайших территорий. Их на совещании не называли, но условную Сибирь пока не задействуют. Понятно, что сегодня расходы по этому направлению никакой оценке не поддаются. И таких загадок будет в ближайшее время еще немало.
В итоге уже во втором полугодии Денис Попов, главный аналитик Промсвязьбанка, ожидает дефицит казны в 2-3 трлн руб.
Доходы казны и способность разных «кубышек» государства финансировать чуть не ежедневно возникающие новые расходы – это одна сторона медали. Другая – проблемы компаний, которые обострятся в мае-июне, считает ведущий региональный эксперт, профессор МГУ Наталья Зубаревич: «Сейчас все предприятия отчаянно ищут альтернативы по поставщикам комплектующих и рынкам сбыта. Насколько быстро они их найдут – неясно, но вряд ли это возможно сделать за месяц. Май-июнь – это месяцы окончания запасов». Как мы видели на примере самолето- и автостроения, восполнить эти запасы промышленность страны не готова». Почему?
Это выяснили исследователи Финансового института при правительстве страны и в марте- апреле опубликовали серию статей. Они высчитали долю добавленной стоимости, которую отрасли вносили с 2005 года в глобальные цепочки. И в зависимости от взноса разделили их на три группы. К первой, и то весьма условно, отнесены АПК (главным образом, за счет экспорта зерна), лесное хозяйство и химпром с товарами из нерудных ископаемых («последняя отрасль «в очень незначительной степени»).
Особое внимание исследователи уделили группе из шести отраслей среднетехнологического уровня. Это производство основных металлов, металлических изделий, кокса и нефтепродуктов, резины и пластмасс, прочее машиностроение, прочие неметаллические минеральные продукты. Именно «среднетехи» – наша база промышленности, заложенная в 30-50 годы прошлого века. И здесь сегодня «Россия выглядит весьма неубедительно»: взнос добавленной стоимости в глобальные цепочки с 2005 г. упал почти на 30%. Это «свидетельствует о потере конкурентоспособности в компонентной базе, т.е. о продолжающейся деиндустриализации» и «деградации национальной технологической базы». Что и немудрено. Добавлю: гиганты первых пятилеток молодой республике Советов помогали строить и Америка, и Германия – на основе своих, тогда новейших технологий. Но с тех пор минул почти век! Мир ушел далеко вперед, а наши «среднетехи» так и сидят на третьем и четвертом индустриальных укладах. «Вообще, пишут ученые, ни одна отрасль … не перешла к стратегии узкой экспортоориентированной специализации за счет выявления и развития на территории страны ключевых технологических переделов высоких компетенций…» В развитых странах, между тем, давно и полным ходом идёт глобальный переход от технологий пятого уклада к шестому укладу, к новой промышленной революции: нано-, био-, инфо-, когнитивным технологиям вместе с развитием 3D-принтинга, промышленного Интернета и ряда других инновационных трендов, пишут исследователи. «Новые индустриальные страны из числа развивающихся – Китай, Индонезия, Мексика, Индия, Турция, Казахстан (!), частично Бразилия и Аргентина – продемонстрировали оглушительные успехи в приросте национальной отраслевой добавленной стоимости в «среднетехах»! – пишут исследователи. – Они настолько велики, по сравнению с Россией, что даже неудобно приводить!»
Но если столь плачевна картина со «среднетехами», то что говорить о «низкотехах»? К этой группе относятся виды деятельности с долей затрат научно- исследовательских и конструкторских работ с добавленной стоимостью менее 3%: добыча полезных ископаемых, пищепром, легкая промышленность и деревообработка. Ученые Финансового института напоминают, что Япония, Южная Корея, другие азиатские «тигры», а в последнее время – Китай, начинали с развития «низкотехов». Но постепенно смогли капитализировать экспортные доходы и достроить широкую технологическую палитру отраслей с перевесом высокотехнологичных.
Особенно показательна отрасль деревообработки, где Россия и Бразилия, как две великие «древесные» державы, идут нога в ногу. Они так активно увлеклись вырубкой леса на экспорт, что даже на первом этапе превращения сырья в элементы мебели и стройматериалов умудряются проигрывать зарубежным конкурентам, хотя внутри стран эти отрасли относительно растут. Первый парень на деревне не превращается в городского лидера, иронизируют ученые.
Почему так происходит? Ведь, напоминают исследователи, вроде бы «действует система государственного стратегического планирования. Но как она «работает» в России, нам, резидентам Великой Отчизны, хорошо известно. В основном, в виде причитаний по вопросу принятого, но так и не работающего Закона о стратегическом планировании №172-ФЗ от 28.06.2014. При всем уважении к последнему, он не содержит инструментария пятилетнего планирования как основного закона экономического развития, подобно тому, как это происходит в Китае, Индии, Индонезии». Имея без инструментов управления стратегиями одни декларации, Россия вылетает даже из клуба успешных низкотехнологичных стран.
Исследователи заключают: «Сегодня перед российскими компаниями зачастую стоят не долгосрочные задачи по осуществлению внешнеэкономической экспансии, а проблема «выживания» в условиях беспрецедентного внешнего шока».
А за «выживанием» прячется структурная трансформация экономики. Что это за зверь – об этом в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ
