СУБЪЕКТИВНО
Как уже знают читатели, Россия в новых условиях ищет обходные пути, чтобы смягчить действие санкций и не допустить резкого обвала жизненного уровня населения. В прошлом номере «ТП» рассказала о способах компромиссного экспорта углеводородов. А в конце марта правительство разрешило параллельный импорт.
Но прежде чем говорить о причинах и последствиях такого решения, посмотрим, как меняется оперативная ситуация. На прошлой неделе глава Минэка Максим Решетников заявил на заседании президиума правкомиссии по повышению устойчивости в условиях санкций: «Экономика выдержала первый удар санкций. Мы получили необходимое время на перестройку производственных цепочек, логистики и на структурные изменения в экономике».
Однако глава ЦБ Эльвира Набиуллина, выступая в тот же день в Госдуме, была не столь оптимистична, предупредив в общих чертах, что кризис с финансового рынка переходит на реальную экономику: «Период, когда экономика может жить на запасах, конечен. И уже во втором – начале третьего квартала мы войдем в период структурной трансформации и поиска новых моделей бизнеса».
Структурная перестройка, пояснила Набиуллина, это смена всех экономических связей: рынков сбыта, географии экспорта- импорта, доли разных отраслей, степени локализации производства, включенности в международные цепочки, распределение рабочей силы по секторам, спроса на определенных специалистов, уровней технологичности производственных процессов и т.д. Словом, Набиуллина намекнула, что экономику во многом придется выстраивать с нуля.
Не думаю, что разные оценки чиновников столь высокого уровня – последствия их недостаточно объективной информированности. Тем не менее факт налицо: ЦБ первым в начале марта разрешил сначала банкам, а потом и всем финансовым организациям не раскрывать основную отчетность по стандартам бухучета. Ну а позже пошло-поехало! Некоторые запреты, например, по экспорту- импорту вообще, а тем более – по нефти и газу, выглядят смешно: всё это есть у «недругов». Зато для внутреннего пользования «благие намерения» не подставить под новые санкции вымостили дорогу, как минимум, к двум ловушкам. Проще стало фальсифицировать для высокого начальства закрытую статистику и намного сложнее – прогнозировать даже ближайшую перспективу.
– Главная проблема для аналитиков сейчас – это именно отсутствие данных по ряду компаний, – сказала РБК экономист «Ренессанс Капитала» по России и СНГ Софья Донец. – Мы все живем с мыслью, что это временно, и надеемся, что впоследствии произойдет возврат к публичности. Если это не состоится, мы окажемся в совершенно новой реальности, это будет очень большой экономический откат.
Самым серьезным ограничением руководитель направления «макроэкономика» Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Дмитрий Белоусов (кстати, брат первого вице-премьера Андрея Белоусова) назвал статистику о внешней торговле и платежном балансе: «Это дыра, которую так просто не закрыть другими, косвенными данными. В таких условиях качество оценок неизбежно становится низким».
Но вернемся к выступлению госпожи Набиуллиной. Некоторые подробности добавили экономисты Института ВЭБ.РФ. Они пишут, что хотя в январе-феврале хороший рост показали производство стройматериалов, химической продукции, а также военной техники, однако продолжился спад в металлургии и машиностроении. Напомню о недавнем заявлении правительства: по итогам I кв. ВВП страны упал на 10%, хотя этого ждали в конце года. Но полномасштабный эффект санкций эксперты полагают увидеть позже. Аналитики ЦМАКП пишут, что спад, вероятно, усилится «по мере развития санкционного кризиса в ближайшие месяцы». Из чего следует: прогнозы разных экспертов совпадают с видением главы ЦБ, а не Минэка.
Другой важный тезис заявления госпожи Набиуллиной – о состоянии финансовой системы. Хотя к концу марта международные резервы сократились почти на $40 млрд, глава ЦБ отметила, что российская банковская система крепко стоит на ногах: «К началу 2022 года запас капитала банков … составил около 7 трлн рублей, что даже больше половины от общего объема капитала. Этого достаточно, чтобы в моменте покрыть до 10% потерь по кредитам, что в 2–3 раза превышает уровень годовых потерь в прошлые кризисы». Но, с другой стороны, Набиуллина признала невозможность контролировать ситуацию с валютой на российском рынке:
– После санкций, наложенных на ЦБ западными странами, у нас есть возможность распоряжаться примерно половиной резервов, но это золото, юани и другие, не подверженные санкционным рискам, активы. Но они не дают возможности управлять ситуацией с валютой на внутреннем рынке.
Вот лишнее тому подтверждение. С 18 апреля разрешено продавать валюту, но только поступившую в банки после 9 апреля. Практически её во многих обменниках не оказалось. Однако не было и желающих покупать доллары и евро. Это связано с завышенными, по сравнению с биржевыми, курсами, дефицитом наличных из-за ограничения на ввоз банкнот в РФ и нежеланием людей нести валюту в банки.
Эксперты и раньше предупреждали о том, что валютный парадокс проявится не лучшим образом: лишь половина выручки экспортеров в долларах и евро находила покупателей на бирже, хотя власть обязала продавать 80%. Однако насильно мил не будешь: поскольку импорт в марте упал на 30%, то и потребность в валюте провалилась туда же. Центробанк был в курсе и не наказывает экспортеров. Как пошутил один эксперт, коли нет спроса на валюту, то и у рубля нет курса – только путь. Шутка попала в точку: крепкий рубль оказался на шатких искусственных опорах.
– На первом этапе наши ограничения были жестче, – говорила в Госдуме Набиуллина. – сейчас от части мы аккуратно отказываемся. Рассматриваем возможность сделать более гибкой продажу выручки экспортерами.
Еще одно обнадеживающее обещание Набиуллиной: ЦБ не будет любыми методами снижать инфляцию в стране, так как это помешает адаптироваться бизнесу. «Наша задача – помочь тем, кто выстраивает логистические цепочки, выходит на новые рынки сбыта»,– сказала она. Намерение хоть и запоздалое, но тем более важное, поскольку пока мало известно о том, что в условиях невиданного санкционного давления предполагают делать правительство и Банк России в среднесрочной перспективе. Меры, о которых оповестили, эксперты оценивают штопанием дыр. К ним примыкает и параллельный импорт.
«Цель механизма – удовлетворить спрос на товары, содержащие результаты интеллектуальной деятельности», – объяснял премьер Михаил Мишустин. В субботу Минпромторг опубликовал приказ: дан зеленый свет ввозить в Россию без разрешения правообладателей более 200 брендов от гаджетов и компьютеров до одежды, обуви, косметики и авто – а всего более 50 товарных групп. Эта мера, говорится в пояснительной записке, необходима для защиты экономических интересов страны.
Список компаний, покинувших рынок страны, велик и пополняется чуть не ежедневно. Однако продукция многих зарубежных брендов еще доступна. Например, бытовая техника даже поставляется пока без перебоев, хотя и подорожала. Но вот будут ли в магазинах гаджеты в будущем – большой вопрос. Кроме того, популярные, тот же iPhone 13 Pro, в конце февраля стоил 110 тыс. руб., через месяц – 150 тыс., а в начале апреля – 137 тыс. руб. Подобную кривую описали цены китайских смартфонов, но до уровня начала февраля они вряд ли упадут, считают эксперты. Ещё они опасаются быстрого истощения запасов.
И не зря опасаются: в марте продажи смартфонов упали почти на четверть год к году, хотя по итогам I кв. рынок в плюсе. Пока. Уже проявились трудности с поставками новых устройств. Apple и Samsung официально объявили об остановке продаж в России. Директор департамента «Мобильные средства связи» компании «Марвел-Дистрибуция» Вадим Таланюк ожидает во II кв. снижения продаж смартфонов на 10% из-за низкой доступности товара, проблем с логистикой и уменьшающейся покупательной способностью населения.
Ритейлеры даже начали активно осваивать вторичный рынок электроники. Она подорожала вся (в среднем, на 10-20%), а ноутбуки – почти на 30%. «Кусаются» брендовая одежда, обувь, косметика. Ну и какие надежды на параллельный импорт?
Гендиректор FashionConsulting Group Лебсак-Клейманс рассказала, что у брендов одежды, закрывших магазины в России, произошел по сути технический дефолт, а введение параллельного импорта может заставить бренды окончательно уйти с рынка.
Схемы, работающие сейчас, так или иначе предполагают вовлечение третьей страны, в которую – либо номинально, как в схеме ложного транзита, либо реально (для дальнейшей перепродажи) – следует груз, в конечном итоге попадающий в Россию. Импортеры уповают прежде всего на Казахстан, Грузию, Армению, Турцию. Однако наши «опорные партнеры» не всегда горят желанием выступать посредниками в схемах параллельного импорта. Например, в начале апреля глава МИД Казахстана Мухтар Тлеуберди говорил, что страна не намерена присоединяться к санкционному давлению на Россию, но «во избежание вторичных санкций и для минимизации негативных последствий… Казахстан не намерен принимать каких-либо целенаправленных шагов для обхода санкций». Казахстан даже сделал отдельный сайт с перечнем санкционных товаров и разработал правила, свидетельствующие об ужесточении бдительности к российскому участию в схемах поставок.
Риски, вызванные работой с Россией, уже закладываются в стоимость и условия перевозок. Агенты в нейтральных, а порой даже в официально дружественных, как Белоруссия, странах перешли на полную предоплату при расчетах с российскими компаниями.После введения Европой пятого пакета санкций с запретом на въезд российского и белорусского автотранспорта его количество резко сократилось, спровоцировав хаос и резкий, на 200–300%, рост ставок. Деньги – деньгами, но подрядчики ломают головы над новыми схемами доставки грузов, а эксперты предупреждают: окольные пути провоцируют случайных партнеров подсунуть подделки.
Ну а в случае с электроникой и бытовой техникой параллельный импорт вряд ли поможет. Ведь основная проблема не в уходе брендов, а в том, что компании не могут поставить комплектующие. Именно за нее специалисты и предлагают взяться.
– В России производится до 90% продаваемой бытовой техники, и компании массово не уходят, – говорит Антон Гуськов, директор по связям с общественностью РАТЭК. – Когда принимаются важные решения об исчерпании прав, важно защитить то, что мы имеем, то есть производство. На наш взгляд, реализовывать параллельный импорт или менять принцип исчерпания прав на ту продукцию, которая в России производится, неправильно.
Как видите, параллельный импорт, мягко говоря, не всегда вписывается в производство товаров потребления. Спасёт ли он машиностроение – об этом в следующий раз.
Продолжение. Начало в №15
Игорь ОГНЕВ
