СКАЗКА
На окраине деревушки жила-была Простуда. Жила она в старом сарае, который в прошлой своей жизни был заселён курами, козами, овцами.
А когда-то была не маленькой чахлой сгорбленной старушонкой с бесцветными глазами и длинным, как у индюка, носом, и жила не здесь, а в больших городах.
Когда-то она была бойкой да весёлой. Было время, когда ей хватало сил и в морозы по улицам бегать. Тогда на воротниках прохожих сеяла она свои микробы, цепляла их на поручни автобусов и поездов, а в магазинах – на ручки дверей. Конечно, не в каждом доме выживала: мешали то лук, то чеснок, то и вовсе уксус. Как вдохнёт она такой воздух, так и сворачивается вся, скукоживается, гибнут тогда её родненькие микробы. Чтобы спасти их, Простуда на улицу выскакивает, а там – воздух свежий. Она и его выносить не может: вот и старается вновь прицепиться к тому, кто легко одет и без шапки ходит. Прилипнет к воротнику ли его, на руку ли прыгнет да и радуется. А уж когда тот человек рук после улицы сразу не вымоет да этими руками ещё и лица коснётся, чтобы глаза или нос потереть, Простуда только того и ждёт! Тут уж она хозяйничать начинает.
– Да, есть что вспомнить, – вздыхает Простуда. – А сейчас? Всплакнуть и прослезиться нечем.
Простуда осторожно заглянула в дырявые рукава своего плаща. Увидев там жалобные глазки полуживых микробинок, успокоилась:
– Живы ещё, родненькие мои?! Жива и я!
И она уснула в пыльном кресле.
Пришла весна.
Гость ворвался в её жильё неожиданно. С головой, как большая груша, с огромным носом и отвисшей челюстью, незнакомец размахивал длинными рукавами, то и дело вытирая глаза и нос. При этом кашлял беспрестанно и оглядывался по сторонам.
– Ты кто? – встрепенулась Простуда.
– Грипп я! – назвался ранний гость, почёсывая пузо безобразной лапой.
– Свиной или куриный? – попыталась уточнить Простуда.
– Неа! Человеческий я! – чихнув, прошепелявил в ответ Грипп.
– О? Да ты никак с осложнениями? – спросила Простуда, заметив, как у незваного гостя мотается из стороны в сторону отвисшая нижняя губа. – Что же ты? В бегах, что ли? Прячешься от кого?
– Неа! Жертву ищу! Сбросили меня здесь неподалёку, – кашлянул Грипп. – Лыжники из города приехали кататься с горки. Я-то к ним сдуру в городе ещё прилепился. Думал порадоваться, отыграться на их молодых телах, а они... Слетел прям в сугроб! На первом же повороте и слетел, а догнать не смог, – горько пожаловался он. – Как мне в люди выбиться? Не подскажешь, а?
– Знала бы, как, разве б так жила? – отозвалась Простуда. – Поделись хоть микробами-то!
– Неа! Выведешь в люди – поделюсь, – ответил Грипп.
– Жадина, – беззлобно сказала Простуда. – Ладно уж! Будет тебе жертва: молодого не одолел, со старым, небось, легко справишься! Есть тут у меня один на примете!
– А кто? А где? – подскочил Грипп.
– Да живёт на окраине старикашка один, а с ним пёс, Ерошкой кличут.
– Так пойдём скорее! – закашлял радостно Грипп.
– Пойдём! – чихнула в ответ Простуда.
И они пошли. Если бы Грипп знал, к кому они пошли! В том доме, куда они направились, жил дедушка. Стареньким он только с виду был, потому что бороду носил, а силы было в нём немеряно: с детства спортом занимался. С юности и до сих пор водой холодной по утрам обливался, а зимой ещё и снегом обтирался.
Пёс Ерошка всякий раз при виде хозяина с ведром в руках в конуру глубже вжимался: не мог он привыкнуть к этой забаве.
В то утро морозец приударил, но деду он нипочём! Вышел и в этот раз с полнёхоньким ведром воды. А парочка тут как тут: караулит.
Вот дед рубашку лёгкую на заборчик сбросил, ведро над головой поднял, а Грипп уже рядом! Только он микробов на деда набросил, только прицепился липкими лапами к дедовой спине, тут вода волной холодной и накрыла его да и смыла в снег. Лежит Грипп в луже, выбраться не может: мороз не даёт подняться, крепчает. Грипп чувствует, что погибает, Простуду на помощь зовёт. Да только ту при виде воды будто ветром сдуло!
Марина СИЛИНА
